|
| |
 |
Ирина Трифонова
|
|
"Крестины"
О Свято-Троицком храме (г. Ижевск).
- Не помню свечи и купели,
Не помню пели ли, не пели.
Нас с братиком тогда крестили.
Мы что-то съели и отпили.
-
- Была весна..., а может, осень.
Все помню смутно, как сквозь дым,
И странный дедушка весь в черном
Казался мне тогда святым.
-
- Не помню, что мне говорили,
Купали или сверху лили.
Младенцы плакали, сопели...
Купили крестик и надели.
-
- Лишь сладость деревянной ложки
И голуби сквозь мрак в окошке
И на коленях у старушки...
Прошло...
-
- Но навсегда в душе
Четыре гвоздика уже.
И церковь та. И во весь рост
Из чьих-то уст6 "ИИСУС ХРИСТОС".
|
Деревянная невеста.
Все платье - из белой сирени,
Букет в деревянных руках.
И дремлют душистые тени
В недвижимых скорбных чертах.
Но пылью пахучей покрыты
Спиральки завитых волос.
Чуть портит красотку отбитый
Фарфоровый кукольный нос.
И платье ее поувяло,
И краски поблекли лица.
Какая девица играла?
Какого ждала молодца?
Он, верно, уехал далеко,
Он, верно, ей много писал...
А кукла печально молчала,
Лишь ветер ей кудри трепал.
Она же, наверно, молилась,
Лампадку затеплив одна...
Но кукла лишь набок клонилась,
Смотрела в окно чердака.
Мне все чудилось - она вздыхала...Ах,
Милая старинная игрушка.
Словно спрятана в нарядных кружевах
Чья-то маленькая плачущая душка.
|
"Прах земной" -
О Св.-Троицком хр. (с. Елово, 179?г.).
Самый древний из сохранившихся на территории Удмуртии.
Из сборника "Птичьи храмы".
Марии П.
I.
Мы стояли меж стен в столпах света.
Солнце вечера жгло сто свечей.
Каждый с робостью чаял ответа
От себя... Может быть, их речей.
Херувимскую песнь непрестанно
Светло, чисто поет тишина.
Шелест... Вороны, верно, недавно,
Воронятам приюты ища,
Свили гнезда под сводами храма,
Где не бродит живая душа.
Скрип и шорохи - ветер гуляет,
Поднимаясь на клирос, томиться,
Черных воронов в гнездах пугает.
То срываеться, то притаиться...
Тихий вздох... Я, должно быть, вздохнула.
Странно думать, что где-то здесь - я.
Прах кирпичный - вот все, что осталось
От размеренного бытия.
Там, где вечность, нет места
мгновенью,
Где все умерло, нет уж живых.
Мы стояли под сводом забвенья,
Где-то здесь часть души обронив.
II.
Нас встречали грустными очами -
Окна храма пропускали свет;
Кадя, крестя, венчая, отпевая...,
Нас ждали здесь, наверно, двести лет.
Мы пришли - мы иногда приходим
Туда, где ждут нас долгие года,
Но чаще те места обходим,
Где обитает нищенка-душа.
Нас мучает и чуточку коробит
Ее немытый, неприглядный вид.
И мы боимся: может быть, кого-то
Она своей нечистотою оскорбит...
Она с клюкой за нами ковыляет,
Чего-то ожидая и прося.
А от грехов как будто умирает -
Моллчит и больше не мешает.
Бывает так... Но мы пришли,
Успели. Нас привели, я думаю, они,
Которые под сводом шелестели.
Не вороны, другие... У земли
Лежал кирпич... А пыль и штукатурка
Все сыпались - как капает вода.
Со сводов и со стен на нас глядели
Незримые уставшие глаза.
А в самой сердцевине, у востока -
Щит деревянный - призрачный каркас.
Святыню словно защищал собою
Слепой , без образов иконостас.
Меловый белый крест написан кем-то
И тусклый Спас под целофановой коеенкой.
И Богородица, все также нежно
Держащая Чудесного Ребенка.
Она, склонившись вечно к праху,
Нас милуя, за нас скорбя,
Шепнет: "Ты верь, минуя плаху,
Душа останеться жива".
И Христос улыбнеться в тиши,
Тянет ручки: покайся, покайся...
Ты персты в мои
раны вложи,
Верь и верою этой спасайся.
Мы пришли... Мы уходим, нас нет...
Отзвонят за нас по куполам вороны.
Останеться лишь непрестанный свет
От Царских врат от Его ладоней.
о Троицкой церкви с. Елово 1795 г., подлежащей
реставрации по данным 1998 г., но находящейся
в запустении по сей день.
|
Размышления о словах
|
- ...Что читаете, милорд?
- Слова, слова, слова... (/Гамлет/ В. Шекспир)
Порой, читая молитвы, я вдруг останавливалась на слове, которое вдруг, в миг
преображалось для моего сознания, из него словно вылезал на поверхность
смысл.
Бывает так и при чтении других церковно-славянских текстов, даже когда
читаешь академические издания произведений древнерусской литературы... В
разговоре, в газетах и журналах тоже есть слова /лицемерие/, /воспитание/ (/окормление/),
/образование/, /благодарность/..., но их смысл при чтении оказываеться
второстепенным, иногда забывается, почти исчезает, меняется.
Очень особенное слово есть, из /волшебных/ - /СПАСИБО/, тождественное /Спаси
Бог/, /спаси тебя Господь/... В свое время это было для меня открытием
крайне значительным, по-детски восхитительным. Иногда вспоминая это, ощущаю
особенную значимость простого /спасибо/, которое сейчас пишут и на товарных
чеках - /спасибо за покупку/. Понимаю его истинный смысл, уже произнеся, и
вслед за словом и неверующим людям искренне желаю спасения души.
Со временем открывается необыкновенная красота языка молитв и псалмов. И
дословно не переводя текстов, не зная большого количества
церковно-славянских слов, понимаешь текст интуитивно, без перевода каждого
отдельно непонятного слова. А некоторое время спустя становится совершенно
невозможным молиться по редактированно переведенной Псалтыри...
Странное что-то делается с языком... И, пожалуй, все происходящее -
естественный процесс. Но и деградация явление вполне естественное. Дело не
только в том, что говорят люди, что они произносят... Дело не в форме.
Бояться надо, чтобы за бедностью речи не стояла бы и скудость смысла, не
только слов, но и самой жизни. Потому говоря о реформе русского языка, тем
паче о реформе богослужения, об отношении к русскому мату нужно помнить о
слове, о Слове... Верно, неспроста в исповедании грехов повседневном
перечисленными оказываются и /праздно-словие/, и /много-словие/, и /скверно-словие/,
и /преко-словие/...
А у Н. С. Гумилева о Слове чудно сказано в поэтической форме:
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что слово - это Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.
(/Слово/.Сб. /Огненный столп/. 1929 г.)
Памяти моего деда, Алексея Ивановича Пушина
Вдоль железных дорог гибнут травы,
Никнут долу в притихших полях.
Дни - прочитанных томов главы.
Силуэты зим - в тополях.
И закапана земля воском
Поминальных березовых свеч.
И к утру земля остывает
Словно в брошенной избе печь.
Покрываясь мертвенным налетом,
Забывает, как дышать и плакать...
Только воск березовый, сусальный
До Покрова будет в землю капать.
14 июня 2002 г. Ирина Трофимова
Отправить автору письмо
|
| |
|
