|
Святая Русь
№ 7 Июль 2003
"Подобно Иову, в день которого Государю по воле Божией суждено было
увидеть свет, последний в одно мгновение лишился и славы, и богатства, и
царства, и друзей... Господь оставил Страстотерпцу Государю только одно
утешение сравнительно с Иовом – это любящую и самоотверженно преданную Ему
Семью, но, увы! Она должна была делить с Ним одни унижения и скорби и потому
иногда служила для Него новым источником страданий…"
Роберт Мэсси
Быть может, истинным талантом Николая был талант не главы государства, а
главы семьи. В качестве мужа и отца император был безупречен. «Николай не
только любил жену, - писал генерал Мосолов, - он был в нее положительно
влюблен, даже с легким оттенком ревности к вещам, к занятиям и людям,
отвлекающим ее внимание от него». Взаимная любовь Николая и Александры
Федоровны пережила и испытания временем, и многочисленные удары судьбы. Но,
несмотря на сердечную гармонию, их браку не суждена была полнота семейного
счастья. Александра отличалась слабым здоровьем: она не могла ни ездить
верхом, ни играть в теннис и «бэдмингтон», с трудом переносила прогулки,
много сидела дома. Николай, с детства любивший верховые прогулки, физические
упражнения, оказался прикован к жене. Впрочем, общение с любимым человеком
доставляло ему радость и не утомляло. Гораздо больше супругов беспокоил
вопрос о рождении наследника престола – вопрос, исключительно важный для
любого династического брака. По законам Российской империи, права преемства
передавались только по мужской линии, и рождение у государя сына-цесаревича
было непременным условием стабильности престолонаследия. Вместе с
естественным желанием Николая, как и почти любого отца, иметь сына, это
создавало в императорской семье обстановку напряженного ожидания мальчика.
Однако первым ребенком стала девочка – дочь Ольга. Радость родителей и
близких была безмерной. «Вы можете себе вообразить, у нас появилась такая
чудная малышка, о которой так приятно заботиться», - писала Аликс.
Беспокойство, а затем откровенная тревога пришли к ним позднее, когда в
семье одна за другой стали рождаться девочки – Татьяна, Мария,
Анастасия.…Все они были желанны и любимы, и каждую из них Александра
Федоровна, с удовольствием отдававшая детям свое время и силы, нянчила сама.
Но проблема наследника с каждым годом становилась все острее. Императрица
находила утешение и обретала надежду на рождение сына в беседах с различными
посвященными, юродивыми, странниками, обращалась к традициям православия.
Особенно надеялась она на помощь Серафима Саровского, сама канонизация
которого в 1903 году была проведена во многом по настоянию императорского
двора. Решающим, видимо, стало то, что умерший в 1833 году старец был
известен как помогающий своими молитвами женщинам, страдающим бесплодием.
Канонизация Серафима в июле 1903 года сопровождалась грандиозными
трехдневными торжествами, на которые со всех концов русской земли собрались
200 тысяч богомольцев. Император непосредственно участвовал в церемонии
перенесения мощей святого в Успенский собор, причем, в отличие от других,
нес гроб, не сменяясь, а Александра Федоровна, несмотря на больные ноги,
отстояла всю 5-часовую службу. «Во время этого торжества, - писал С. Витте,
- было несколько случаев чудесного исцеления. Императрица ночью купалась в
источнике целительной воды. Говорят, что были уверены, что Саровский даст
России после четырех великих княжон наследника. Это сбылось и окончательно и
безусловно утвердило веру их величеств в святость действительно чистого
старца Серафима. В кабинете его величества появился большой портрет – образ
Святого Серафима». Счастье родителей, девять лет ждавших этого события, было
поистине безграничным. Рождение цесаревича означало для матери много больше,
чем рождение любого другого ребенка. Он был венцом ее брака, плодом ее
долгих молитв, Божьим благословением ее самой, ее мужа и всего народа
России.
Пьер Жильяр, учитель царских детей, писал: «Насколько я мог видеть, она
(Александра) была в состоянии оглушающего материнского счастья, поскольку
она, наконец, увидела свое самое сокровенное желание исполненным. Она была
горда и счастлива красотой своего младенца…»
Крестили маленького принца в Петергофской церкви. Николай с нетерпением ждал
окончания службы, на которой присутствовало большинство членов семьи, кроме
родителей. Как он переживал, что престарелая княгиня (Мария Голицына,
которая по традиции несла царских детей к купели для крещения) или почтенный
святой отец Якишев, бывший духовником царской семьи долгие годы, уронят его
сына в купель, и как счастлив, когда церемония закончилась.
Шесть недель спустя, совсем в другом настроении, Николай записал в дневнике:
«Аликс и я обеспокоены кровотечением в маленького Алексея… » Кровотечение
прекратилось через три дня, но страх, родившийся у царя и его жены в эти
дни, продолжал расти. Подозрения подтвердились. Алексей был болен
гемофилией.
Тайна болезни наследника скрывалась и тщательно охранялась во внутреннем
мирке Царского села. Александровский дворец стал домом для Аликс и Николая
на 22 года. Под чутким руководством Александры Федоровны крыло дворца, где
жила семья, превратилось в комфортабельный английский дом. В семье вся жизнь
была подчинена строгому распорядку: даже время подъема, занятий, завтраков,
обедов, ужинов, прогулок, приема посетителей, традиционный чай в 16.00,
вечерние семейные чтения и др. – все повторялось изо дня в день за редким
исключением. Конечно, иногда вместо чтения семья проводила время, наклеивая
фотографии. Или болезнь вносила свои коррективы в расписание.
Комнаты детей были на втором этаже, находясь в своем будуаре, Александра
Федоровна слышала их шаги, звуки их рояля. Четыре княжны жили в просторных,
хорошо проветриваемых комнатах, в простой обстановке, как и подобало внучкам
царя-спартанца Александра III: спали на походных кроватях без мягких подушек
и по утрам принимали холодные ванны.
Все четверо были очень разными. Ольга, больше похожая на отца, производила
сильное впечатление своей добротой, глубиной чувств, была умна, остроумна,
много читала. «Ольга была, вероятно, наиболее одаренной из царских дочерей.
Она совсем неплохо писала стихи, у нее были способности к музыке… Все
учителя поражались ее памяти, которую она, конечно, унаследовала от отца…» -
писала подруга императрицы Анна Вырубова. Татьяна была ближе Александре, на
людях и в семейном кругу окружала ее неусыпным вниманием, была
организованной, целеустремленной. Именно ей сестры доверяли принимать
решения. Ольга не возражала против руководства Татьяны. В действительности,
они были преданы друг другу.
Мария была самой прелестной из четырех, с огромными темно-синими глазами,
которые в семье прозвали «Машины блюдца». В юности она стала красивой и
кокетливой, любила рисовать. Анастасия была известна в семье, главным
образом, как большая шалунья. Ей были присущи упрямство, дерзость. Учителя
отмечали прекрасный слух и способность к языкам.
Девочки вели уединенный образ жизни и были друг другу ближе, чем обычно
бывают сестры. Высокое положение мало что для них значило. Они работали бок
о бок со своей прислугой, застилали кровати, прибирали комнаты,
рукодельничали. Часто навещали своих служанок, играли с их детьми.
Оторванные от других детей, мало зная о внешнем мире, они живо
интересовались жизнью окружающих, знали всех по именам, расспрашивали о
семьях, делали небольшие подарки. Им было разрешено иметь в месяц только 9
рублей на почтовую бумагу и духи. Когда они делали подарки, это означало
некоторую жертву с их стороны. Две старшие Ольга и Татьяна делили между
собой одну комнату, и их называли «большая пара». Мария и Анастасия занимали
другую комнату и были «маленькой парой». В детстве их даже одевали, подбирая
платья под пару. Со временем сестры сами вносили изменения в обстановку,
которая их окружала, в распорядок дня.
Повзрослев, Ольга и Татьяна стали выполнять важные общественные функции. Они
присутствовали с отцом на военных парадах. Стали посещать концерты, театры,
играли в теннис, ездили верхом. Когда Ольге исполнилось 20 лет, она получила
возможность использовать часть своего состояния и занялась
благотворительностью. Родители хотели официально вывести их в свет в 1914
году, но вмешалась война и перечеркнула их планы. В 1917 году дочери Николая
II были цветущими девушками, талантам и личным качествам которых, так уж
распорядилась судьба, никогда не суждено было раскрыться.
«Алексей был центром этой дружной семьи, фокусом их надежд и привязанностей,
- писал Пьер Жильяр. – Сестры обожали его. Для родителей он был радостью и
гордостью. Когда он хорошо себя чувствовал, весь дворец преображался. Все и
вся от этого, казалось, излучали солнечный свет». С самого рождения
гемофилия черной тучей нависла над этим жизнерадостным ребенком. Кровь
цесаревича не свертывалась нормально. Простая царапина на пальце или порез
не были опасны для него, потому что можно было наложить повязку. Исключение
– кровотечение из носа или рта. Самые тяжелые страдания и постоянное
болезненное состояние вызывали кровоизлияния в суставах. Иногда причина была
очевидной, иногда нет. Алексей мог проснуться утром с возгласом: «Мама,
сегодня я не могу гулять» или «Мама, я не могу согнуть локоть». Сначала боль
небольшая, но по мере того, как пространство сустава наполнялось жидкостью,
она усиливалась. Здесь мог помочь морфий, но Алексею наркотиков не давали по
причине привыкания. Единственным его избавлением были обмороки. Именно из-за
того, что она так долго ждала и так долго молилась о сыне, открытие, что
Алексей болен, сразило Александру с беспощадной силой. Для любой из женщин
не придумать худшего страдания, чем беспомощно наблюдать страдания любимого
ребенка, не в силах ничем помочь ему.
Высокое положение и болезнь привели к тому, что Алексей рос под таким
тщательным присмотром, каким редко окружают детей. «Он радовался жизни,
когда болезнь оставляла его, - писал Жильяр. – Как и у всех мальчишек, его
карманы были полны веревок, гвоздей, камешков. В семье он слушался старших
сестер. Вне семьи он понимал, что его положение чем-то отличается». Было
время, когда он просто стал игнорировать все ограничения и запреты. Делал,
что хотел. Почему? Потому что хотел быть нормальным ребенком, хотел уйти от
постоянной опеки. Как отец, он был увлечен военным блеском, обладал хорошим
музыкальным слухом, любил природу, животных.
Чаще всего он играл с сестрами или один. «К счастью, «Николай и Александра»
«Я имею неколебимое, абсолютное убеждение, что судьба России – как и судьбы
меня самого и моей семьи – в руках Господа, который поставил меня на мое
место. Что бы ни произошло со мной, я должен склониться перед Его волей с
сознанием, никогда не допускавшим никакой другой мысли, кроме как о служении
моей стране, которую Он мне вручил». Николай II писал Жильяр, - сестры
любили с ним играть. Они вносили в его жизнь элемент веселья…» Алексей любил
просто лежать и долго смотреть на небо. Когда ему было 10 лет, Ольга
спросила, почему он так спокойно лежит. «Я люблю думать и удивляться», -
ответил мальчик. «Чему?» – настаивала Ольга. «О, есть так много вещей, -
сказал он, - я наслаждаюсь солнцем и красотой лета, пока могу. Кто знает,
будет ли еще такой день, когда мне не помешают провести его так».
«Эти дети стоят перед моими глазами до сегодняшнего дня, - писала Анна
Вырубова спустя многие годы, - и многое, связанное с ними и, казалось,
забытое, снова возникает из небытия. Но ярче всего в памяти сохранилась
гармония семейной жизни государя, тесные узы, связывавшие членов этой семьи.
Все дети, как и родители, были религиозны и мистически настроены. Но
основной их чертой был пламенный патриотизм. Россия была им так дорога, что
девочки не допускали и мысли о замужестве вне пределов родины, вне
православия. Все они хотели служить России, выйти замуж за русских и иметь
детей, которые бы тоже служили России».
«Только Богу Они возвещали печаль свою и перед Ним одним изливали свое
сердце. Чувство оставленности, угнетавшее душу Их, не охладило любви Их к
России; забывая собственные испытания, Царственные узники продолжали до
конца жить и страдать нераздельно со Своим народом…»
"По существу, трагедия Николая II была в том, что он оказался не на своем
месте в истории. Обладая образованием для царствования в XIX веке и
темпераментом для правления в Англии, он жил и царствовал в России XX века.
Мир, который был понятен ему и привычен, рассыпался на глазах… Гигантской
бурей, пронесшейся над Россией, были унесены и он сам, и все, кого он любил.
В конечном счете, он сделал для своей супруги и семьи все, что было в его
силах. Сейчас мы понимаем, что имеются силы, неподвластные воле одного
человека, будь он даже царь или президент. Мы также изменили оценку, меру
величины человеческих достижений: чем неопределеннее обстоятельства и
события, чем сложнее путь, тем большая цена у намерений и у усилий. Мы можем
проиграть, и это случается чаще, но мы должны пытаться – в этом суть
усвоенной нами в ХХ веке рациональной морали".
"Попав в гибельную паутину, которой он не смог разорвать, Николай оплатил
свои ошибки, погибнув как мученик вместе с женой и пятерыми детьми. Но
Судьба отбирает не все. Прежние моральные ценности, которыми они жили, как и
христианская вера, за которую их порицали, придали им мужества и
достоинства, которые с годами искупили все остальное в их жизни. Эти
человеческие качества вечны, они сохранятся и переживут возвышение и крах
любой империи…"
Юлия Борина. По материалам Роберта Месси
|
